Итак, малыш, перестань строить из себя брошенную любовницу, смени лицо и садись на диван. На нем теперь правда удобнее лежать, чем сидеть – я продавил в нем колею своим костлявым телом. Можешь лечь, только учти – ты можешь уснуть, потому что ничего экстраинтересного я тебе не расскажу. Да, ты совершенно прав, я уезжал в Питер. И не говори, нашел действительно время – совсем не белые ночи ждали меня там, а суровый ноябрь, который, правда, на время моего приезда, так уж и быть, снизошел до стабильных плюс шести.

Нет. В том-то и дело! Я и сам удивился. Я до последнего думал, что небольшая серая моя душа разволнуется и восплачет, как только я увижу драгоценные свои болота, но глухо было внутри, и ни один мускул не дрогнул на моем канцелярском лице, когда я вышел из мерзкого аэробуса и вдохнул в себя сырой знакомый запах. Видимо, что-то сломалось. Что-то сломалось и я понял, что перестал любить этот город. Я наконец-то перестал его любить, и знаешь, я этому рад. Нельзя любить существо, которое столько раз делало тебе так больно. Возможно, возможно, он не был в этом виноват. Сейчас у меня нет никакого желания думать на эту тему. Скажу только, что больше меня не тянет на эти болота, потому что я понял – я понял, дело не в них. Нет там ничего. Там ничего нет.

Дом, который я так долго ищу, находится настолько внутри, что совершенно неважно, питерские мостовые вокруг или оскорбляющая радостным солнцем горная местность Алма-Аты, в которой, кстати, дома нет тоже – но есть его иллюзия в виде дома родителей, школы, в которой ты учился и все такое прочее. Не расслышал… что? Нет, до дома, который внутри я тоже пока не добрался и один Бог знает сколько еще дотуда веков.

Автор